Форум » Англия против Франции » Фернан Бродель "Об осаде Тулона в 1707 году" » Ответить

Фернан Бродель "Об осаде Тулона в 1707 году"

Benbow: Что касается морских границ, то здесь перед нами три города на выбор: во-первых, это Брест, опорный пункт Франции в Бретани и на Атлантическом океане; во-вторых, Дюнкерк, "построенный из чего придется" Вобаном,- окошко, хитроумно распахнутое в Северное море; в-третьих, Тулон, единственная база французского флота на Средиземном море. Наш выбор остановился на Тулоне в особенный, исключительный момент его истории - а именно в течение лета 1707 года, когда город был блокирован англо-голландской эскадрой, базировавшейся на Иерских островах, а одновременно на плохо защищенную крепость стремительно наступала армия "господина Савойского", который не сомневался, что возьмет Тулон без боя. Угроза, таким образом, была с двух сторон - с суши и с моря. На сей раз в нашем изложении не обойдется без драматического элемента, и будет даже наличествовать, как в классической пьесе, единство места (осажденная Тулонская крепость) и почти полное единство времени (всего несколько недель лета 1707 года - с 26 июля по 24 августа). На самом деле все, конечно, было сложнее: Тулон оказался в центре широкого наступления, спланированного в Лондоне, Гааге, Вене и Турине и угрожавшего не только Провансу, но и всей Франции. Природное положение Тулона великолепно. Город располагает двойным рейдом для приема кораблей - большой рейд, простирающийся между мысами Сепе и Брюн, открывается непосредственно в море, и его огромная поверхность служит как бы преддверием города, его авансценой; малый же рейд подступает к самым стенам города и арсенала, здесь имеются две гавани - два бассейна, огороженных молом, и сверх того еще дополнительная гавань к востоку от города, у Мурийонской впадины, обыкновенно использовавшаяся для ремонта подводной части кораблей. Разросшись благодаря постоянному базированию в нем королевского морского флота, город тем не менее не претерпел больших перемен; его по-прежнему плотно, до удушья стягивало, не давая простора для развития, кольцо крепостных стен. В 1543 году, когда Франциск 1 впустил в этот город, предварительно очистив его от жителей, мусульманский флот и солдат Барберусса (всего более ста галер, бесчисленное множество вспомогательных судов и несколько тысяч человек, нуждавшихся в пропитании: они занимали город с 29 сентября 1543 года по конец марта 1544-го), в нем насчитывалось всего несколько сот домов и максимум пять тысяч человек населения, по старинные стены уже тогда не столько защищали, сколько душили его. В 1589 году эти оковы были сброшены - и что же, город вздохнул свободно? Да, но ненадолго. Несколько лет вдоль новых стен еще сохранялись деревья и пустыри, но затем все свободное пространство было застроено, и город вырвался наружу из кольца стен, образовав пять или шесть предместий - "борков", где дома так же плотно теснились друг к другу. Это изначальное неудобство в планировании города не было устранено и в ходе позднейшей реконструкции крепостных стен по указаниям Вобана. В начале XVIII века город по-прежнему являл собой цепь несообразно узких, извилистых улочек, которые зачастую так никуда и не выводили, заканчиваясь тупиками или сомнительными притонами; всюду были сточные канавы, распространявшие зловоние... Дома, вплотную прижатые друг к другу и необыкновенно узкие (всего по одной комнате на этаж), свечками тянулись вверх, поддерживаемые внешними опорами, которые соединялись между собой балками, перекинутыми через улицу прямо над головой у прохожих. Не было ни одной площади для построения войск, за исключением так называемого Бранного поля, на котором как раз 25 июля - в день, когда к городу подступил неприятель,- "дрались [на дуэли] капитан береговой стражи г. маркиз де Восс с лейтенантом галер шевалье де Гримальди, и были оба убиты, получив по удару шпагой - один в сердце, а другой насквозь туловища. Они приходились друг другу двоюродными братьями". В каком-либо другом месте города им просто негде было бы скрестить шпаги. Впору диву даваться, что в 1589 году город насчитывал 10 000, в 1668-м - 20 000, а накануне Революции - 30 000 жителей. Летом 1707 года, считая три полка постоянного гарнизона, расселенного за неимением казарм по частным домам, в Тулоне находилось 60 000 человек - судя по данным одного письма, которое, правда, не во всем вызывает доверие. В это число входило множество крикливых, склонных к панике женщин, большое количество детей, солдат, девок, толпы нищих, которых тщетно пытались выдворить вон официально состоявшие на городской службе "прогонялыцики бедных". Сюда же входили и уволенные на берег матросы - люди скорые на расправу, чуть что начинавшие махать абордажными тесаками, которые они всегда носили на боку, отчаянные драчуны и рисковые игроки, люди непокорного "вольного нрава" и - при нужде - великой храбрости. Вокруг города раскинулась чудесная местность, которая приводит в восторг всех приезжих: повсюду сады, цветы, оливы, апельсиновые деревья, пальмы, виноград, деревни, нивы... Одним словом, "рай земной". Но здесь же и множество гор - опаленных солнцем, безлесых, "лысых", как писал Вобан, "плотно сдавливавших собой крепость". В знойные дни июля и августа 1707 года люди и лошади в городе испытывали страшный недостаток питьевой воды, поступавшей из Рагасского источника. "Я предполагал,- пишет один из защитников Тулона,- что врагами моими будут только неприятель да [его] провиант"; сражаться, однако, пришлось и с "еще одним противником, которого мы не предвидели,- с нехваткой воды". Внутри городских стен имелись, конечно, колодцы, но в них просачивалась соленая морская вода, вызывавшая понос. Приходилось "все время ставить рядом с ними часовых, чтоб из них никто не пил и не поил лошадей"825. Таким образом, места были хоть и красивые, но, в сущности, бедные, неспособные прокормить много ратных людей, да и заселявшие их крестьяне были себе на уме и в глубине души не питали никаких теплых чувств к королю Франции. Недаром, приведенные работать на городских укреплениях, они "уже через два дня дезертировали, и так же поступают все те, кого набирают в ополчение и кто прибывает без оружия". Надо признать, что и тулонские военачальники, в большинстве своем присланные с севера, не всегда умели заставить себя слушаться. Тут требовалось особое искусство, и им, очевидно, не владел тот, кто писал 20 июля: "Никогда не встречал я столь непокорного народа, как здешние жители. Сколько им ни приказывай, они не делают и четвертой части того, что требуется". Напротив, у старого графа де Гриньяна, вице-губернатора Прованса и местного уроженца, не возникало никаких проблем с тулонским населением. Дело в том, что Прованс, как и все окраинные провинции Франции, жил по своим собственным обычаям. Его еще только предстояло сделать действительно французским. Получив его по наследству еще в 1481-1483 годах, король даже и спустя два столетия не был в нем полновластным хозяином. Провансальские города имели свои привилегии и держались отчужденно - особенно Марсель, но также и Арль, Экс. Конечно, в июле 1707 года никто здесь не принял сторону герцога Савойского, хотя тот, вторгаясь в Прованс, рассчитывал чуть ли не поднять восстание среди местных протестантов. Провинция оставалась нейтральной, в роли стороннего наблюдателя; дворянство ничего не предпринимало, духовенство тоже, крестьяне выжидали... Впрочем, не случайно ведь командующий французской армией маршал де Тессе, еще находясь в Дофинз до начала кампании, предупреждал короля, что на провансальцев "рассчитывать не приходится", ибо, будь они даже верны короне, у них нет ни пороха, ни ружей. Кроме того, в 1706 году, за год до нападения на Тулон, Прованс, как видно, попал в тяжелое положение. Так, Марсель спешил пожаловаться на то, что "пиастры", необходимые ему для тор

Ответов - 4

Эд: Benbow пишет: Свидетельством этого упадка может служить одна опись, датированная 11 марта 1713 года, то есть месяцем раньше подписания Утрехтского мирного договора (II апреля 1713 года),- опись судов, стоявших в Тулонском порту. В ней значится 32 крупных корабля (первого, второго, третьего и четвертого рангов), которые все вместе несли на борту 2318 пушек Эти данные взяты из работы Brun, Guerres maritimes de la France. Port de Toulon, II (1861). Автор много лет служил интендантом Тулона и написал ее по тулонским архивам. Из 32 ЛК 13 были 1 ранга (3-дечники), 6 из них были годны в тимберовку. Из 7 ЛК 2 ранга 3 были в штате, в море, 4 - годны к тимберовке. Из 9 ЛК 3 ранга 4 были в море, остальные - годны к тимберовке. Из 3 К 4 ранга 2 - в море, 1 (Cheval-Marin) - годен к тимберовке, кстати, он был в строю до 1726 г. Conquerant был практически совершенно новым ЛК, спущенным в 1712 г. Положение о том, что 3-дечники "быстрее портятся" - неверно, просто на их ремонт в это время не хватало денег. В северных портах, где находилась другая половина фр. флота, положение с ЛК, в т.ч. с 3-дечниками было аналогичным, хотя их и не затапливали. Сен-Филипп и Тоннан в 1705 г. были в хорошем состоянии, также и в 1706, непонятно, когда они успели испортиться. Benbow пишет: Вообще в то время суда тем быстрее приходили в негодность, чем больше они были по размерам. Так, в 1704 году пришлось выбраковать самый блестящий корабль тогдашнего флота "Руаяль Луи", вооруженный 110 пушками. Построенный в 1692 году, он прослужил всего двенадцать лет. Royal-Louis (1692) был тимберован в 1704-05 гг., только в 1720 г. был признан старрым и в 1723 г. - негодным, разобран в Бресте в 1727. Benbow пишет: в Средиземном море по-прежнему шла торговля через Марсель и провансальские порты, по морю возили хлопок, пшеницу и кожу из Леванта, зерно и кожи из Северной Африки. Французская морская торговля была полностью уничтожена (кроме небольшой каботажной), страна была разорена, повсюду царила нищета, кредит исчез, исчезла и звонкая монета из обращения, деньги заменяли государственные векселя, ходившие за четверть стоимости.

Олег: Интересно. Ваш перевод? Не совсем понятно - какие корабли повредили английские галиоты - притопленные?

Benbow: Олег пишет: Ваш перевод? Не конечно. Эта книга переведена на русский в 94-м....))) Выходные данные: Бродель Ф. "Что такое Франция? ", М., 1994 г., 405 стр. Олег пишет: Не совсем понятно - какие корабли повредили английские галиоты - притопленные? Дьяман повредили именно притопленный. А два других и фрегаты судя по всему не топились.


Эд: Benbow пишет: два других и фрегаты судя по всему не топились. Это были ЛК Sage и Modere. Некоторые фр. историки, в т.ч. Герэн - (Guerin, Histoire maritime de France 1863) сообщают, что только после их гибели было ршено срочно притопить корабли. Те из них, которые полусили должный ремонт, были в хорошнм состоянии, так, Neptune 72 Кассарда в 1712-13 гг. совершил дальнее плавание в Вест-Индию.



полная версия страницы