Форум » Русский флот » Действия русско-датско-английского флота в 1716 году » Ответить
Действия русско-датско-английского флота в 1716 году
Benbow: Оцифровал данные Эда для удобства восприятия. [quote]Сразу встал щекотливый вопрос о командовании. Между Петром I и Фредериком IV уже существовала договоренность, что тот из них, кто будет находиться с войсками или флотом, и станет командовать вооруженными силами обеих стран. Это устроило и Норриса, так как снимало вопрос, как ему строить отношения с датским адмиралом. Передача командования над объединенными силами монарху союзной державы не могла нанести ущерба престижу британского адмирала. Голландский отряд рассматривался не более как подразделение, подчиненное английскому командованию. Норрис поэтому сам предложил, чтобы русский царь возглавил общие силы. 1 августа над кораблями появились сигналы готовиться к походу. 2 августа к Борнхольму ушел фрегат Самсон под командованием Дена, которому поручалось собрать сведения о шведском флоте. В плавании он был до 8 августа, но неприятеля так и не обнаружил. 5 августа в 10-м часу утра Петр приехал с берега на шлюпке "под своим флагом". Спустя час вице-адмиральский флаг был спущен, и вместо него на грот-мачте Ингерманланда взвился штандарт. Петр принял командование датским, английским, голландским и русским флотами. На 9 выстрелов флагманского корабля загрохотали залпы ответных салютов. Петра "поздравляли яко командира своего в начале адмирал английский Норрис из 21 пушки, да генерал адмирал Гульденлев из 27 пушек, и в показание вящаго почтения сначала все датские адмиралы и другие флагманы флаги свои на несколько минут спустили и потом подняли паки... Такой чести никоторый монарх от начала света не имел, что изволит ныне командовать четырех народов флотами", - писал современник. Флаги спускали на флагманских кораблях, а вымпелы на остальных. Русский флот на эти приветствия ответил 21 выстрелом салютов. Ближе к полудню Петр подал сигнал к походу. Дул попутный ^Ы^Л/. Первыми подняли якоря английские корабли, за ними русские (кроме чинившихся в Копенгагене Ягудиила и Полтавы) и голландские. Под их прикрытием шел огромный торговый флот. Встречаются цифры 400 и даже 600 судов. Очевидец отплытия этой армады писал, что "множеству парусов мочно было удивиться". Датский флот в этот день с места так и не сдвинулся, ограничившись обменом приветствиями с русскими кораблями, когда те проплывали мимо него. Петр был этим недоволен и послал к датчанам напоминание, "чтоб шли". Те ответили присылкой офицера с обещанием сняться с якоря на следующий день. Из-за этой задержки датчан флот союзников задень прошел символическое расстояние. Уже через 2 часа после отплытия, когда удалось пройти около 3 миль, Петр приказал своим кораблям стать на якорь возле Каскерс-Кни на глубине 7 саженей. Англичане, голландцы расположились неподалеку напротив Драго (Драгера). Там же остановились торговые суда. Вечером на Ингерманланд прибыл датский вице-адмирал Юдикер, который обещал в самом ближайшем времени организовать отправку транспортов к Ростоку для переправки русских войск из Померании в Данию. Весь следующий день флот союзников простоял на месте. Датчане вопреки обещаниям опять не снялись с якоря. Раздраженный Петр отправил к ним шняву Лизет и шлюпку "с выговором, что нейдут". Норрис же сам прислал к царю капитана Колерса (Косерса?) с просьбой выделить один из русских кораблей для проведения совместной разведки у Борнхольма. Петр отрядил туда Уриила, поручив Ивану Сенявину, "разведав там о неприятеле, возвратиться назад немедленно и нас о том рапортовать". В этот же день к флоту пришли Ягудиил, закончивший починку, и Страффорд. Последний следующим утром был отправлен к Данцигу за провиантом и амуницией. 7 августа на рассвете датский флот во главе с генерал-адмиралом Гюльденлёве пришел наконец-таки в движение. Вслед за датчанами начали выбирать якоря и остальные корабли союзников, собравшись вместе к пяти часам пополудни. В авангарде шли английские корабли, в центре датские, замыкали строй русские. Голландские и часть английских кораблей образовали непосредственное прикрытие конвоя торговых судов. Ветер был хотя и попутный, но слабый, а к вечеру он вообще почти стих. Флот шел под малыми парусами, и Норрис с голландским шаутбенахтом Граве успели побывать у Петра на Ингерманланде. Следующее утро принесло сильный туман, заставивший корабли на три часа лечь в дрейф. К вечеру на горизонте показался остров Борнхольм. Здесь с заходом солнца были встречены бывшие в крейсерстве корабли - 2 английских и 1 русский. От них стало известно, что шведский флот уже месяц не выходит из баз. В море шведы посылают только дозоры. 8 ночь с 8 на 9 августа у северной оконечности Борнхольма английские, голландские и русские корабли стали на якорь. Датчане "за тупостью кораблей" отстали и пришли только к утру. Постепенно подходили и купеческие суда. 9 августа утром на корабль Петра прибыли сначала Норрис, а затем Гюльденлёве. По их решению снова были высланы на разведку 2 английских, 3 (2?) датских и 2 русских корабля (Уриил и Перл) с заданием идти к Карлскроне "проведать подлинно о неприятеле и трудиться взять языков". Судя по письму Петра адмиралу Апраксину, это было единственное конструктивное решение, принятое в тот день. Царь внес предложение отправить часть кораблей к Аландскому архипелагу для прикрытия русского гребного флота. Англичане поддержали этот план, зато датчане отказались выделить хотя бы один корабль. Петр тоскливо прокомментировал поступки последних: "Бог ведает, какое мучение с ними, сущее надобное время упускают, и будто чужое дело делают". Не любивший бездействия царь ближе к вечеру перешел на шняву Принцесс и в сопровождении гукора/7асорсер отправился на Борнхольм. Переночевав на берегу, Петр после следующего полудня перебрался на Кристиансё (Эртхольменё), крошечный архипелаг чуть восточнее Борнхольма. Там он познакомился с местным комендантом, осмотрел укрепления и батареи островов. 11 августа к Кристиансё пришли бывшие в крейсерстве корабли. Установившийся к середине дня штиль не позволил им вернуться к основным силам. Шлюпки однако доставили командованию рапорт, что в ходе крейсерства корабли союзников приблизились к Карлскроне, где и обнаружили неприятеля. Шведы выслали 9 кораблей, но после недолгой погони те вернулись назад. Эти сведения позволяли считать ситуацию в Западной Балтике безопасной, и торговый флот продолжил свой путь на восток под конвоем 5 английских (Weymouth 50, Strafford 50, Falkland 50, Charles Galley 40, Lynn 40) и всех голландских кораблей. Принцесс тем временем на веслах тоже пошла от Кристиансё и в 5-м часу доставила царя на его корабль. На бизани Ингерманланда был для созыва адмиралов поднят датский флаг, а на кормовом флагштоке -английский. Состоявшийся совет вновь принес сплошные разочарования. Норрис при полном одобрении Петра предложил "крейсовать всем флотом у Карлскрона.., но датчане не хотели того учинить". 12 августа штилевая погода сменилась зюйд-остом. Встречный ветер мешал движению торговых судов, и они продолжали все еще оставаться в пределах видимости. Зато смогли вернуться крейсеры. Петр, пообедав у Бредаля на Селафаиле, перевел флот к северной оконечности Борнхольма. Там последующие дни объединенный флот и стоял на якоре, не предпринимая ничего существенного. Лишь крейсерский отряд в очередной раз отправился в море. "О здешнем объявляем, - писал царь Екатерине, - что болтаемся туне, ибо что молодые лошади в карете, так наши соединенные, а наипаче коренные: сволочь хотят, да коренные не думают". Петру все это опротивело, и он вновь решил временно оставить флот. Предварительно предстояло решить, как без него будет организовано командование. Естественно, ни Норрис, ни Гюльденлёве уступать друг другу не собирались. 14 августа на совете после долгих дебатов и перерывов было принято предложение царя, чтобы и тот, и другой осуществляли командование совместно ("обоим адмиралам быть в середке флота"). Датского генерал-адмирала пришлось при этом долго уговаривать, обещая, что русский монарх сам будет потом объясняться с датским королём. С русской стороны старшим оставался Шельтинг, который получил инструкцию, как ему действовать. Простившись с обоими адмиралами, Петр в 7-м часу вечера того числа спустил штандарт и направился в море с кораблями Ингерманланд, Екатерина, Фортуна, Арондель, шнявами Принцесс и Лизети гукором Ласорсер. Плавание проходило в трудных условиях-дождь, шквалистый ветер и, наконец, шторм. Петр тем не менее был доволен, так как Ингерманланд смог на высокой волне продемонстрировать свои отменные ходовые качества. Лавируя против встречного ветра, русские корабли в ночь с 16 на 17 августа стали на якорь возле острова Рюген. Этот остров отделяется от Германии узким проливом, на материковом берегу которого расположен город Штральзунд. К последнему "для скорого отправления транспортных судов" и отправился в полдень 17 августа Петр на шняве Лизет. Добрался он однако в этот день только до Пррта (мыс Зюдперт), так как местные лоцманы сочли, что шнява не сможет пройти дальше по фарватеру. Петр заночевал в ближайшей деревне, а утром шлюпка доставила царя на подошедший взамен шнявы галиот. Эскадре под командованием Госслера было приказано идти к острову Дорнбуш и ждать там сигнала от царя - три костра на берегу. Возле Дорнбуша оказались в это же время Девоншир и Самсон, бывшие уже почти неделю в крейсерстве. Петр тем же днем прибыл в Штральзунд, причем на подходе к нему он "оставил гальот и поехал в шлюпках в город, так что никто про Е. В. не знал, и лришед к коменданту сам изволил объявить". Не теряя времени, царь приказал готовить транспорты к выходу в море. Одновременно фельдмаршалу Б.П. Шереметеву было послано распоряжение подготовить войска к походу. 19 августа ветер дул с моря, мешая выходу кораблей, и Петр убивал время, осматривая город и следы боев за него. К вечеру установился попутный южный ветер, и Петр немедленно "указал транспортным судам идти". На транспортах взмолились об отсрочке, и русский монарх принял поистине соломоново решение - "хотя их не могли принудить в путь идти, однако от города более мили отослали, дабы удобнее к походу были". Отсрочка оказалась недолгой. Следующим утром царь по пути из города на свою эскадру заставил эти суда, которых было около 40, сняться с якоря. Петр разделил имевшиеся в его распоряжении силы. Сам он с Ингерманландом, Принцесс и гукором Ласорсер направился к Дании. Сенявину поручалось отпустить Самсона к Сиверсу. Взамен Петр обещал прислать Фортуну, вместе с которой Девоншир должен был занять позиции между датским островом Мен и Сконией для прикрытия транспортов из Ростока. По другим источникам, это же поручалось отряду Сиверса, в распоряжении которого были Екатерина, Арондель, Самсон и, возможно, Фортуна. Шняву Лизет Петр послал к Ростоку, где уже были Наталия и Диана. Эти шнявы должны были обеспечить охранение транспортам с войсками. 22 августа союзный флот, стоявший на якорях западнее Борнхольма, взял обратный курс. Причиной возвращения стала "жестокая погода" -штормовой норд-ост. Спешное отплытие стоило английской и датской эскадрам потери нескольких якорей. Русские корабли умудрились оставить боты, посланные к острову за водой. Чтобы позднее забрать их, Шельтинг приказал задержаться капитанам Бранту и Гауку (командиры кораблей Гавриил и Рафаил соответственно). Впрочем, погода, очевидно, была скорее поводом для возвращения. Смысла в дальнейшем пребывании огромной армады у Борнхольма не было никакого. Конвой уже ушел, а против шведов союзники ничего предпринимать не захотели. Англичане и датчане ушли еще затемно, русская эскадра снялась с якорей после полудня. Вечером присоединился Девоншир. Сенявин передал царские директивы Шельтингу, согласно которым тот должен был на Лансдоу отправить несколько затребованных Петром офицеров. Вместо Лансдоу следующим утро Шельтинг отослал к Копенгагену Варахаила, которому срочно требовался ремонт. Он же доставил и офицеров. Лансдоу Шельтинг обещал прислать позднее. 24 августа Полтава и Ягудиил ушли в крейсерство вместе с английскими и датскими кораблями. 26 августа флот расположился возле острова Мен. Отсюда Шельтинг послал в Копенгаген Лансдоу с 9 больными, а Перл и Рафаила за водой. Петр на Ласорсере в сопровождении Принцесс и нескольких датских транспортов с одним полком из Штральзунда прибыл в Копенгаген 21 августа. Там он узнал, что хотя транспорты пошли к Ростоку уже 9 августа, они "добрый ветер пропустили" и очень задержались в пути. Войска из Мекленбурга поэтому все еще не прибыли. Проскучав 5 дней, Петр утром 28 августа вновь отправился на рекогносцировку к Фальстербо. Шнява на этот раз близко к берегу не подходила. Берег издалека осматривали с мачты, "дабы неприятель не догадался". На мачту забирался и царь. Плавание не затягивали, и к вечеру вернулись в Копенгаген. Поспешили не зря - на следующий день под охранением Дианы пришли первые транспорты с войсками из Ростока. Вместе с ними прибыли фельдмаршал Борис Шереметев и генерал Адам Вейде. Не теряя времени, оба они вместе с Петром отправились "на шнявах к шонскому берегу к Борсебеку и Мальме, и видели, что неприятель удобные места укрепил; и при том стрелялись с оными батареями, с которых батарей шнява Принцесс ранена". На этой шняве находился Петр (по другим журналам, попадание получила не Принцесс, а Лизет, однако вряд ли последняя к этому времени пришла из Ростока). Вечером корабли вернулись к датской столице. Петр перебираться на берег не захотел, и все заночевали на борту Принцесс. По некоторым сведениям, ночью на шведском берегу с русских галер высаживались казаки, которые смогли добыть языков. От пленных были получены сведения о приготовлениях шведского короля. Время, которое бездарно теряли союзники, играло на руку шведам. Карл XII снова проявил свои таланты и приготовил возможному десанту достойную встречу. Во всех крепостях Сконии стояли гарнизоны. Они были обеспечены всем необходимым. Имелись резервы, которые могли быть брошены на ликвидацию плацдарма противника. Всего Карл располагал 12 тысячами кавалеристов и 10 тысячами пехотинцев. Это было меньше, чем у союзников, но те не смогли бы высадить все свои войска сразу, и шведы получали возможность бить врага по частям. В крайнем случае Карл был готов отступать, уничтожая за собой все поселения - эта провинция перешла от Дании под власть Швеции лишь в середине XVII века, и шведы не считали её население полностью "своим". Трудно сказать, насколько холодным был первый день осени 1716 года, но похолодание в отношениях между союзниками он принес резкое. Противоречия между участниками Северного альянса подспудно накапливались и раньше. Достаточно отметить, что еще весной нежелание командования датских, прусских и ганноверских войск пустить русский отряд в сдавшийся Висмар едва не привело к вооруженному конфликту между союзниками под стенами этого города. Примерно тогда же Петр использовал династический союз с герцогом Мекленбурга и ввел на территорию его владений свои войска. Мекленбург фактически переходил под протекторат России. В Европе (особенно в Ганновере) заговорили о русской экспансии в Германии. Англию встревожила мощь новой морской державы, зримо продемонстрированная у датских берегов^ По словам статс-секретаря Стенхоупа, "если царь будет оставлен в покое три года, он будет абсолютным хозяином в этих краях". Русские в свою очередь начали подозревать датчан, что те нарочно оттягивают высадку до такого неудобного времени, что, по словам царя, если "без рассуждения пойдем, то или пропадем, или так отончаем, что по их музыке танцевать принуждены будем". В итоге с каждым днем холоднее становилась не только погода, но и отношения между Россией и ее союзниками. Вернёмся к первому дню сентября, когда Петр собрал генеральный консилиум. Накануне он подготовил собственноручную записку военному совету, в которой писал: "Понеже мы... шли сюда, чтоб неприятеля утеснить и привесть к благополучному миру, не в десперансе в азард вдаваться (понеже нужды в том не имеем), для которого дела сюда так сильную армию и эскадру привели, но дабы безопасный десант учинить во время". Далее он отмечал, что русские подготовили и 21-тысячный корпус у Аланд для отвлекающей операции, однако датчане не захотели выделить даже нескольких кораблей и упустили из-за своих проволочек время. В итоге он предложил, "чтоб отложить до будущей весны". Консилиум поддержал мнение царя в вопросе, "быть ли десанту или нет, понеже время уже позднее наступает, людей всех не перевезли, диверсия от Аланд не учинена, понеже датчане по концерту, учиненному в Альтеноу, вспомочь оному не хотели... обще все письменный учинили протокол, чтоб отставить до будущего лета". Впрочем, не исключалась возможность предоставления некоторого количества войск для помощи датчанам при их операциях в Норвегии. 4 сентября прибыли последние транспорты, доставившие пехотные полки князя Репнина. 3 драгунских полка датчане так и не перевезли, ссылаясь на недостаток судов. На следующий день Петр повторно собрал консилиум, чтобы выслушать мнение прибывших накануне офицеров, "но приезжие генералы после то ж подтвердили, что положено в 1-й день". Когда решение об отказе России от десанта в 1716 году было доведено до датской стороны, то там оно вызвало настоящий шок. В исторической литературе давно пересказывается развернувшаяся полемика Петра с датским королем и его советниками. Датчане, желавшие все-таки осуществить задуманную операцию, убеждали, что шведские укрепления слабы. Петр в ответ предложил: "Поедем и посмотрим - я уже видел их и готов еще раз прогуляться с вами под шведскими ядрами". Датчане, так и не заготовившие провиант для экспедиционного корпуса, считали возможным реквизировать все нужное у населения Сконии. Петр резонно на это заметил, что "на шведском берегу стол накрыт, но за ним сидит 40 000 хозяев, -которые не допустят незваных гостей обедать, пока гости не выгонят их". Предложение организовать зимой проживание солдат в землянках при осаде крепостей царь расценил как верный способ "погубить людей хуже всякой баталии". И далее в том же духе. Невозможно сказать, насколько дискуссия имела место именно в таких выражениях, но суть вставших проблем и назревших противоречий передается весьма точно. Сложилась двойственная ситуация. Русские в Дании оставались союзниками. Царь пользовался всяческими знаками уважения. И при всём том в Дании воцарилась легкая паника. Мерещились сговор Петра I и Карла XII, которые на пару захватят Копенгаген. В городе на валах поставили пехоту. Прорезали амбразуры. Жителям тайком советовали готовиться к обороне от вероятного нападения русских. Масло в огонь рьяно подливал Бернсторф, ганноверский министр Георга. Бернсторф имел владения а Мекленбурге и крайне враждебно отнёсся к сближению этого герцогства с Россией. Ему приписывали идею захватить русский флот и самого Петра, если тот не выведет свои войска из Германии и Дании. Норрис, которому Бернсторф вроде бы даже послал соответствующий приказ, отказался от такой авантюры, разумно заметив, что подчиняется английскому парламенту, а не ганноверскому министру. Впрочем, официальная позиция Англии была откровенно настороженной по отношению к действиям России. Георг I даже прислал в Копенгаген генерала Ботмера, чтобы тот следил за действиями русских. В конце сентября Фредерик IV при поддержке Норриса предлагал царю всё же провести десант в этом году. Петр остался при своем мнении, соглашаясь лишь на ограниченную помощь датчанам, если те станут высаживаться своими силами. Он обещал послать 15 батальонов пехоты и 1000 кавалеристов. Датчане же требовали не менее 28 батальонов, поэтому в конце концов Фредерик 15 сентября сообщил Петру, что никаких русских войск "более не требует, но чтоб все вывезены были из государства его вон". Датское правительство постаралось обелить свои действия. В октябре был выпущен королевский манифест, где сообщалось, что датчане вели подготовку "денно и нощно". Задержка же с высвобождением необходимых морских сил произошла исключительно по причине встречных ветров, "и потеряние сего времени приписать некому, кроме Бога, который над ветрами и волнами владеет, а не его королевскому величеству". А в мотивах русских решений, мол, разберутся Бог и время. Важной частью плана на 1716 год была крупная отвлекающая операция против Швеции, которую должны были осуществить галерный флот и сухопутные войска России. Предусматривался переход от Финляндии через Аландский архипелаг к берегам восточной Швеции с дальнейшей высадкой там десантов. Руководство операцией поручалось генерал-адмиралу Федору Матвеевичу Апраксину. Ближайшим помощником ему стал князь Михаил Михайлович Голицын. Зимой 1715-1716 года в Финляндии в Або (Турку) находились, согласно данным на 30 ноября 1715г., 81 полугалера, 46 шлюпок, 5 бригантин, 1 тяпка, "вновь сделано" 8 шлюпок и 7 островских лодок. Еще 4 лодки были заложены. Далеко не все из них пребывали в хорошем состоянии. Например, галеру Св. Александра, на которой в выборгские кампании ходил Апраксин, признали негодной "за гнилостью". [/quote]
Ответов - 2
Эд:
Benbow: Важной частью плана на 1716 год была крупная отвлекающая операция против Швеции, которую должны были осуществить галерный флот и сухопутные войска России. Предусматривался переход от Финляндии через Аландский архипелаг к берегам восточной Швеции с дальнейшей высадкой там десантов. Руководство операцией поручалось генерал-адмиралу Федору Матвеевичу Апраксину. Ближайшим помощником ему стал князь Михаил Михайлович Голицын. Зимой 1715-1716 года в Финляндии в Або (Турку) находились, согласно данным на 30 ноября 1715г., 81 полугалера, 46 шлюпок, 5 бригантин, 1 тяпка, "вновь сделано" 8 шлюпок и 7 островских лодок. Еще 4 лодки были заложены. Далеко не все из них пребывали в хорошем состоянии. Например, галеру Св. Александра, на которой в выборгские кампании ходил Апраксин, признали негодной "за гнилостью". Поэтому всю зиму конечно не пошел и кричал, что делают ему насильство; потом послал Бредаля, и при нем хотя и кричал, однако, отвезли его на корабль". Посланник Соединенных Провинций резко осудил этот арест голландского подданного. В России Фандергону удалось отчитаться по всем тратам, но лишь 16 декабря 1719 года после суда его выпустили из-под ареста. До 1728 года он пробыл в России, добиваясь восстановления справедливости, но в итоге был просто выслан из страны. В России уже в 1716 году в память о командовании царем союзными эскадрами была отчеканена серебряная медаль, на которой изобразили Посейдона в колеснице, украшенной флагами России, Англии, Дании и Нидерландов. Надпись на медали гласила: "Владычествуетъ четырмя. При Борнголме". В этих словах можно увидеть глубинный смысл описанных событий. Операция союзников, закончившаяся неудачей, для Россия во многом имела значение крупной победы. Да, шведов разбить в этом году ни на суше, ни на море не удалось. Разумеется, вскрылась неопытность русских в организации крупномасштабных морских операций вдали от баз, помноженная на обычные неразбериху, безденежье и надежду на "авось". Но все просчеты и неудачи отступают на второй план перед главным результатом. Гром пушек у Гангута в 1 71 4 году открыл для русского флота путь из Финского залива на просторы Балтики, однако в Европе особого значения этому событию не придали. Взметнувшийся над Ингерманландом штандарт царя, взявшего командование над флотами первоклассных морских держав, возвестил миру о действительном рождении новой морской державы. С выходом в 1 703 году в восточную часть Балтийского моря на царском штандарте стали изображать у двуглавого орла не три, а четыре карты, "понеже тогда четвертое море присовокуплено". Спустя 13 лет уже на западе Балтики русский флот убедительно показал, что этим морем, четвертым после Белого, Каспийского и Азовского, он намерен владычествовать, твердо отстаивая интересы России.
полная версия страницы